под катом фанфик

среда, 23 марта 2011

21:46

hitamyu

не мог бы ты

читать дальшеСтраницы почти во всех томах, лежавших на столе, давным-давно пожелтели и стали слабыми и хрупкими – такими, которые ломаются при любом торопливом движении. Наверное, это сыграло немалую роль в том, какое решение в итоге принял Совет директоров, потому что уж кто-кто, а Окада у себя в академии был известен как весьма неспешный работник. По крайней мере, Мияке Кен, уже спустя пару недель общения, с уверенностью заявлял, что он исключительный тормоз, больше такого свет не видывал и наверняка ни одна лаборатория не вырастит. Сам Окада на все это только хмыкал – а что тут скажешь, на самом-то деле? Кен считал, что Окада отделывается этими невнятными звуками, потому что сказать ему нечего.
И все же, почему бы там ни вызвали именно Окаду, любой бы признал, что работа очень подходила ему, а он – ей. Уже на третьи сутки торчания Окады в архиве дряхлому библиотекарю казалось, что так было всегда, что испокон веков заведено в двенадцать часов приносить на самый нижний этаж кружку чая, а в два часа – плотный обед из трех блюд. В силу необычности своей задачи Окада числился чиновником на службе у Консорциума, а потому и довольствие ему было положено весьма неплохое. Библиотекарю доставался обед значительно более скромный, да и керосину ему отпускали куда как меньше, а потому ближе к вечеру, когда уходили редкие читатели, но закрываться еще было рано, он приходил к Окаде, и тот периодически отвлекался от тяжелых томов, чтобы помочь библиотекарю в новомодной забаве под названием «кроссворд».
- Уж не знаю, кто этот господин Кроссворд, - частенько бубнил себе под нос библиотекарь, поправляя съезжающии с него очки и выписывая в клеточках аккуратные печатные буквы, - но хотел бы я ему спасибо выразить. Раньше куда как скучнее по вечерам было.
Окада скупо улыбался в ответ, а библиотекарь иногда пускался в воспоминания, иногда начинал выспрашивать, что интересного тот вычитал за день, но неизменно принимал почти незаметную окадину улыбку за приглашение на беседу. Беседа, впрочем, быстро превращалась в монолог библиотекаря, умудрявшегося порассуждать даже о том, что прочел вовсе не он, а очень даже Окада. Однако обоих это устраивало, а потому такая рутина тянулась и тянулась спокойно. Окаде хотелось верить, что так все и сохранится до самого конца. Когда он наступит, сказать было трудно, а вернее – практически невозможно. Он разобрал за месяц едва-едва пару полок с гроссбухами, а полок таких в архиве было видимо-невидимо. И затем предстоял другой архив, с папками и бумагами, абсолютно не упорядоченно сваленными в кучи… Одним словом, труд предстоял длительный и кропотливый, а потому медлительность Окады совсем не мешала.
Каждую неделю он исправно писал отчет (очень, очень короткий, возможно, наиболее короткий отчет за всю историю Консорциума), убирал его в конверт и относил на почту, где приятно улыбающийся молодой мужчина в голубой куртке аккуратно капал на конверт сургучом и оставлял на нем оттиск в виде знака бесконечности, а потом кидал в ящик «до востребования». Окада не знал, когда его отчеты «востребовали» и «востребовали ли» вообще, но все равно продолжал их писать. Оттиск тоже мог вызвать определенные вопросы, потому что, сколько Окада ни наблюдал, сидя в очереди, за другими клиентами Почтамта, никому больше бесконечностью конверт не запечатывали. Мияке считал, что все его письма сами почтовики и читают, а потом топят ими печку.
- Может, и читают, - равнодушно пожимал плечами Окада. У них в академии периодически всплывало красивое слово «перлюстрация», означавшее не очень красивое в общем-то занятие. Но с одной стороны, сложно было представить столь радужно улыбающегося человека в роли сурового цензора, а с другой – нерационально со стороны Консорциума было бы лишний раз вскрывать письма, ему самому и предназначавшиеся. В любом случае, Окаде было все равно. Ему просто нравились желтые страницы, нравилось корпеть над ними при тусклом свете лампы или при ярком солнечном.
- Это чудовищно, - вздыхал в один из выходных в баре Кен, - ты сидишь, пописываешь себе в тетрадочку, наслаждаешься самим фактом, что тебе дали материал пописать, а тебе еще и платят за это! Подлый ты и бесчестный проныра, Окада Джуничи.
- Уймись, - усмехнулся Окада. – Взгляни на это с другой стороны: я сижу весь день на одном месте, а ты знаешь уже весь город во всех смыслах этого слова.
- Да ты что, - отмахнулся Кен, - куда мне знать весь город.
- И то верно, - согласился Окада. – Всех женщин города, уточню.
- Я не о том, - проворчал Кен, и оттопыренные уши его зарделись. – Я к тому, что на самом деле весь город знает только Иноччи.
И тощий указательный палец Кена, немножко расфокусированно (под стать взгляду хозяина) поблуждав по залу, уверенно ткнул в громко хохочущего в углу мужчину.
- Более чем уверен, что у него где-нибудь припрятана даже записная книжка с именами и телефонами всех членов Совета директоров Консорциума, - фыркнул Кен. – Но он о ней забыл. Иноччи такой.
Окада улыбнулся. Была у Иноччи эта книжка, не было ли ее, забывал ли он о ней или вообще никогда не знал – уж кого-кого, а его это не волновало совершенно. Может быть, так всегда случается: великие мира сего обращают внимание именно на тех, кто не испытывает относительно них ровно никакого любопытства. Члены Совета директоров имели шанс заинтересовать Окаду только тогда, когда уходили в иной мир, но тут уже дело было все равно совершенно не в его человеческом любопытстве, а просто профессия обязывала. Ящик «до востребования» его более чем устраивал как средство связи с непосредственным начальством, державшим крепкой рукой всю их страну, и больше никоим образом соприкасаться с нынешними управителями Консорциума не хотелось. На данный момент в мире Окады еще не существовало даже никакого Консорциума.

@темы: internet: тихо графоманю в углу, char: окада, верни цуеши трусы!, stuff: фантастические айдору и места их обитания, stuff: музыкальная пауза, char: кен-чан, 30-летний девственник, je: V6, char: сначала было слово, и слово было у иноччи, series: КОНСОРЦИУМ